ЦВЕТОК КАМНЕЛОМКИ - Страница 192

192

- Интересно. И каким же способом удалось изжить отсюда нерадивых хозяев?

- Идемте в музей. Экскурсия, в общем, кончилась и теперь я буду поить вас чаем и рассказывать эту печальную историю.

- Вот, - хозяин широким жестом обвел рукой многочисленные полки, ящики, сталлажи и витрины, занимавшие большую часть довольно-таки обширного помещения, - полюбуйтесь. Порядочно, да? И за каждый, буквально каждый экспонат кого-то очень конкретного нужно убивать, как за геноцид. Потому что здесь вам не поле, и если две веточки располагаются рядом и похожи между собой, это вовсе еще не значит, что они одинаковые! У них может быть совершенно разное строение, да что там - строение, совершенно разные принципы организации! Так, кстати, и бывает чаще всего… почти всегда. Так ведь мало этого: выбирали, подлецы, не абы что, а норовили что поэффектнее, а это значит посложнее, покрасивее, потоньше да пореже. Хотя бы вот, - он выдвинул обширный ящик из самого большого шкафа, - у невиданного творения, отдаленно напоминавшего помесь металлического краба - с каракатицей, на куполообразном вздутии панциря виднелся пяток стеблей с пузыревидными вздутиями на концах. Посередине каждого пузырька темнело отверстие виде поперечной щели, заделанное под прозрачный слой какого-то вещества. - Это же у него гла-аза пробовали появиться, вы понимаете? Самые первые в мире глаза! Но одному остепененному идиоту было надо, и с тех пор ничего похожего наблюдать не приходилось. Даже отдаленно, даже намеком. Этак запросто, небрежно отсек целую, может быть, эволюционную ветвь, направил развитие по совершенно другому руслу… Тут каждое, буквально каждое творение может оказаться совершенно уникальным и послужить основой для дальнейшего развития, да что там, - творение, - одна какая-нибудь невзрачная веточка! Глобулка сантиметровая! Так что, когда одна там группа деятелей начала на полном серьезе прикидывать, как половчее вытащить "Вифлеемскую Звезду", я не выдержал. Забаррикадировался с пушкой, открыл стрельбу над головами, и сказал, что подорву Центральный Реактор, если все посторонние немедленно не убирутся из заповедной зоны.

- И что, - полюбопытствовал Майкл, - неужто и впрямь подорвали бы? Взаправду?

- Не знаю, - на секунду задумавшись, тряхнул головой Хранитель, - не могу сказать точно. Скорее, - все-таки нет. Рука бы не поднялась, а вот стрелять - стрелял бы, наверное, всерьез, до последнего.

- То есть на коллег, - рука поднялась бы?

- Послушайте, вы… Во-первых вандалы не могут быть моими коллегами! Зарубите себе это на носу! А во-вторых их действия были равносильны тому, как если бы кто-то в вашем присутствии начал лапать вашу невесту! Или дочь! Вы что, - церемонились бы?

- Да, действительно… - деликатно засмеялся Островитянин, - если подходить с этой позиции… Но вот мне интересно, - как в конце концов могла разрешиться эта ситуация? Вряд ли ваше сидение в осаде могло продлиться сколько-нибудь долго…

- Это еще надо посмотреть! - И сразу, без перехода. - Нормально решили. Не так, как я хотел, - но приемлемо. Отобрали в казну, придали статус заповедника-заказника аж самой АН СССР непосредственно, особый статус, и т.д. В общем - отвоевал…

- А смысл? Если уж вы все равно не позволяете тут ничего трогать?

- Я - позволяю наблюдать. Заставил разработать способы копирования. У меня тут процедура изъятия образца сопровождается правилами, которые не снились никаким археологам. Из двадцати двух процедур, позволяющих оставить здешнюю экосистему интактной. Сам разрабатывал.

- А окупается?

- Так ведь, мил человек, очередь. Месяцев за пять пишутся. Говорят, что в принципе разрешили проблему самозарождения жизни. Не знаю. На практику выход хороший. ЭХГ новомодные, глобулярного типа, как раз тут подсмотрели. Да мало ли. Да ты сам подумай, ты вникни, - это ж все равно, что на Марсе жизнь обнаружить, ни капельки не слабже! Так она там то ли есть, то ли нет, а на других планетах то ли будем еще, то ли не поспеем… А тут все под боком! Первый раз за миллиарды и миллиарды лет произошло, - а ни до кого вроде как и не доходит!

Этот человек совершенно очевидно был не способен думать ни о чем другом. Похоже, - и впрямь отстреливался бы от "вандалов" до последнего.

XXXIII

Солнце едва подняло свой краешек над горизонтом, бросило первые розовые лучи на верхушки деревьев, когда Магома Хасан проснулся, встал, стараясь двигаться бесшумно, чтобы не потревожить забывшихся тяжелым сном друзей, и отправился прочь от их холодного, затянутого звенящим пологом комаров ночлега, - по нужде. Проснулся, - это, пожалуй, сильно сказано, для того, чтобы проснуться, надо спать, а они… Тяжелое забытье, отягченное частыми пробуждениями, так, что не поручился бы, что и вообще спал. Костра - не разжигали, потому что это означало бы верную смерть, и крылатые кровопицы, собравшиеся, похоже, со всей округи, образовали над их стоянкой качающийся серый столб, напоминавший отчасти дым костра. Теплоизолирующие комбинезоны, делавшие их невидимыми для "жгучих мух", были истинным орудием пытки: бег, ходьба, переноска тяжестей, рытье убежищ, любое сколько-нибудь активное движение наполняло его горячим потом и гарантировало тепловой удар в какие-нибудь полчаса. А снимать было нельзя. Совсем нельзя. Даже расстегивать, - как он сделал это теперь, чтобы почесать мокрую от пота грудь, - решительно не рекомендовалось. Неуверенным движением отодвигая ветку, он вдруг увидел, как пара фаланг его левого мизинца вдруг отделились от тела и нырнули в палую листву. Мало помедлив, кровь брызнула тонкими, как иголки, пульсирующими струями. Хоп! Старый, битый боец, ветеран такого множества боев, что все уже и не упомнить, моментально, прежде, чем успел сообразить, передавил артерии пальцами правой, достал бинт из аптечки, с которой не расставался практически никогда, перевязал, затянул при помощи зубов, и только после этого потихоньку взвыл от боли и начал осматриваться. Шайтан! Вот валяются несколько веток и листьев, срезанных так же ровно, как его родной палец, и при каждом дуновении ветерка, лишь только коснувшись невидимой границы, валятся новые, свеже срезанные. И все это, взятое вместе, обозначает, что стоянка их со всех сторон оплетена непроницаемой паутиной из несокрушимых и всерассекающих нитей, а тот, кто сделал это, - затаился где-то неподалеку, замер, слившись с местностью, спрятал свое неказистое тело, передает пеленг и ждет, пока придут хозяева и заставят забрать назад ту нить, которую он выпустил. Никому больше не справиться, потому что конец ее до сих пор зажат у него во "рту" и это дает возможность двигаться строго в обратном порядке. Прежде он только слыхал про "паука", а вот теперь сподобился. Плохо, - да нет, хуже, чем совсем плохо… и, пожалуй, еще хуже. Затягивая все промежутки, крепя нить к стволам и веткам при помощи крохотных шипов, проклятая железяка творила свое дело не менее трех часов, и за это время, понятно, успела заткнуть все, что можно… а если и не все, то как проверишь? Так, как это сделал он? То-то их вчера отпустили с такой подозрительной легкостью: просто-напросто пустили следом скрытую погоню, чтобы без забот взять уже всех.

192