ЦВЕТОК КАМНЕЛОМКИ - Страница 89

- Плохо. Опять, значит, в тоске.

Голобцов, обладавший незаурядным, сверхъестественным почти чутьем на жареное, оживился:

- Это какой Владимир Семенович? Тот самый?

Красный Барон некоторое время помолчал, будто и вовсе не слышал, а потом поднял на Андрюху прозрачные, пустые нехорошей пустотой глаза:

- Тот - не тот, это сейчас без разницы. Отдыхает человек. Нужно что будет - так даст знать. Мне, не вам. Так что не берите в голову.

- А что это у вас в доме гаража нет? Сейчас - модно, я и в иностранных журналах видела…

- Еще чего! Что, - другого места нет?!! Вот еще, - нефтеперегонный заводик неплохо, - где-нибудь в погребе. Вокруг дома травка должна быть, а не пятна автольные.

Дом был сложен из валунов дикого камня и сам весь, - как валун, приземистый, неяркий, прочный, но при этом казался как-то очень к месту на этом пригорке с густой, зеленой травой, теперь - однообразно, как шерсть на спине зверя, лежащей кнаружи, словно кто-то ее причесал. И никакого сада, - только несколько больших кустов жасмина и жимолости там и сям, никакой ограды, дорожка, выложенная травянисто-зеленой шершавой плиткой - и все. Никаких хозяйственных построек кроме бани, да еще невысокая башенка вроде обсерватории.

- А, - надоело, - пояснил хозяин, - хлебнул в свое время этого самого хозяйства на дому по самое некуда. Сейчас пока что и глядеть на него не могу. И возиться, правду сказать, - недосуг.

- Все угнетенные трудяшшие делают?

- Они-и! Кому ж еще-то? Теперь, правда, еще и люди появились кое-кто, - а так они-и…

- Чего это вы о них так?

- Как - так? А вы, понятно, знаете - как надо? - Он проводил прищуренными глазами подъехавший пикапчик, - весь округлый, широкий, лоснящийся, на непомерно-широких мягких шинах, очень напоминающий гигантского жука, и кивнул, - Поехали…

В отличие от предыдущего, этот экипаж влек их владеньями Красного Барона c величавой неторопливостью, почти бесшумно и невероятно плавно, только едва покачиваясь на неровностях. Супербаллонам было ВСЕ РАВНО по чему ехать.

- А позвольте полюбопытствовать, - что это за модель такая?

- Что? Модель какая? А - СамАЗ. Са-амая актульная модель в последнее время.

- Никогда не слышал.

- Жизнь - она быстро меняется.

- А это что? Ветрогенератор?

- Он самый, - неохотно ответил Красный Барон, - у меня тут вообще свое, независимое силовое хозяйство…

- А за что бы это такое недоверие Объединенной Энергосистеме?

- А для того, чтобы этак невзначай - не оказаться бы голым, босым и без всего, - по милости чьего-нибудь разгвоздяйства… Или, тем более, стараниями какого-нибудь доброхота.

- А что, - были прецеденты?

- Помните, когда сюда ехали, - помолчав, ответил хозяин, - я такому Касиму звонил?

- Нет, - честно ответил за всех один Петр, - но это совершенно неважно.

- Так вот, этого самого Касима собственный папаша собственноручно поджигал мне коровник. За двадцать без малого километров! Пешком! Ночью! Не поленился притащить канистру с керосинцем этот самый инвалид Великой Отечественной! Колченогий алкаш без двух третей желудка, сухой, как сучок, - но ордено-оносец! Того только не учел, что стены у меня не горят, стекла - не бьются, двери - не больно-то сломаешь без динамита, а Хват - приучен сначала брать, а потом уже подавать голос… Не хала-бала - первый в области ротвейлер, пристрелили потом, так аж до сих пор жалко… - И с неожиданной тоской вздохнул, - эх, собачечка-а!

- И как? Кстати, - почему он Касим?

- Касим - потому что, понятное дело, Касимовы они, а почему Касимовы - черт иху маму знает. Тут полно которые из татар и башкиров. А с папаней - про-осто. Все просто, ежели знаешь - как. У нас мужик ничего не боится, ни Бога, ни пулемета, - он только начальства боится. Это который не отсидел. Который отсидел - тот, может, и вообще уже ничего. Хват его держит, а я - с райотделом, по рации, выбил себе разрешение… А он, - под кобелем лежит, и такого мне, сука, сулится, и в таких выражениях, что заслушаться впору. А я молчком, без ругани, деловито и целеустремленно. Так и так, - говорю, - человек я гуманный, культурный, не буду на такие твои слова обижаться, не буду тебе морду бить. Не оболью твоим же керосином и поджигать не буду. Не кину в ближайшее бучило с камнем в портках, хотя и мог бы. Ничего этого делать не буду, а сдам-ка я тебя просто-напросто в гадовку, потому как попался ты с поличным, и дело - ясней ясного.

- А собаку-то кто?

- Да тот же Касим. Потом только спьяну сознался, выползок змеиный…

- А как же…

- А так! Все психологической правдоподобия ищете, а его тут отродясь не бывало! Он же у тебя займет, он же тебя подожгет, он же тебя выручать будет, ежели что, - и все-е без притворства! Совершенно искренне! Как в самый первый раз.

- А теперь - все? Нет поползновений?

- Нет. Да только я лучше всех понимаю: не из благодарности. Которые старые, - им не в радость, что в двадцать раз богаче жить стали, - потому как вроде бы заработанное. Этот такой народ, которому только то в радость, что украл и пропил. Пусть в десять раз меньше, - но всенепременно украл. Молодые - вроде бы и не такие, из-за меня, может, и удержались, не сбежали в город, а как поскоблишь - так то же самое…

- Боятся?

- И не поэтому. Не такое, в конце концов, видели. Просто-напросто привыкли. Вроде как свой стал, запахом ихним пропитался. Как щенок, которого под чужую суку подкладывают, - непременно пропахнуть должен, чтобы своим стать… Хотя боятся, конечно. Не без того. А поначалу-у, - он махнул рукой, - спать ложился в обнимку с автоматом! Ночевал на полях каждый раз в новом месте! Да что говорить…